Фото: А.Х., 2024
До благоустройства, постигшего наш многострадальный Москворецкий природно-исторический парк, в той его части, что на Высоком Строгинском берегу, с завидной регулярностью возникали новые посадки деревьев. Их сажали, они гибли… впрочем, иногда и выживали. Так может, надо больше сажать?
Ни в коем случае!!! Особо охраняемая природная территория тем и ценна, что на ней сосуществуют самые разные природные сообщества. Белкам — сосны, бабочкам да пчёлам — травы, совам — ночь, человеку… Человеку хорошо бы не трогать природу, не мешать ей, не сердить её. По той простой причине, что он сам — её часть, хотя и загнал сам себя в бетонные конструкции, окружённые асфальтом.
Но ведь большая часть парка посажена руками человека, — скажете вы, и будете правы.
Значит, человеку и решать, что с этим парком делать! — а вот тут нет, категорическое нет! Родители обязаны заботиться о своих детях, но имеют ли они право контролировать каждый шаг своего выросшего ребёнка, диктовать ему, требовать беспрекословно подчиняться и угождать им во всём? Да, с детьми это ещё может «прокатить», но вот внуков такие родители дождутся вряд ли… Точно так же и природа — зарегулированная, загнанная в угол, насильственно переделанная — жить не станет, зачахнет. А вот тогда уже и убеждённым урбанистам захочется подышать полной грудью, да вот только хватит ли на всех кислороду?
О том, зачем в городе нужны луга, рассказывает энтомолог Людмила Борисовна Волкова.
Луг и насекомые
Совершенно неверно считать луга «бесполезными проплешинами». Это ценность, ведь только здесь цветёт всё лето и даёт нектар!
Под пологом леса она цветёт только рано весной, до распускания листвы, пока там есть свет. Это важно: на лугах в это время почти ничего не цветёт (мать-и-мачеха этим ценна, прочее если есть, то единично). Те насекомые, что зимуют на стадии , нуждаются в питании нектаром на цветах (важнейшие: шмелиные самки-основательницы, другие ранневесенние пчёлы, летающие весной бабочки — крапивница и др.). Источников весной два: лесные и деревья-кустарники. Из деревьев важны в это время ивы.
О важности источников углеводного питания для взрослых насекомых (имаго)
Без углеводного питания у многих видов не формируются половые продукты. Питания личинок недостаточно, поэтому необходимо питание имаго, оно называется дополнительным.
Так, у шмелей самка-основательница может целый месяц питаться на цветах, прежде чем основать гнездо и вывести первых маленьких рабочих. Пока питается, заодно высматривает место для гнездования (характерное поисковое поведение: летает низко, вовсе не над цветами, и лезет в любое отверстие или убежище в опавших листьях и травяной ветоши). Потом уже рабочие занимаются выкармливание потомства, а она только яйца кладёт.
Насекомые эволюционировали сопряжённо с цветковыми растениями. Это две самые богатые видами группы организмов в нашей полосе. Сохранить их можно только вместе. Нельзя сохранить насекомых как класс отдельно, а эти растения отдельно.
Самое большое число видов — у травянистых растений. Деревьев и кустарников в нашей природной флоре всего несколько десятков видов, а травянистых растений — многие сотни.
Самое большое число травянистых растений — на открытых местах. Хороший луг — это 150–200 видов растений.
С каждым из этих травянистых растений связан ряд видов насекомых и других беспозвоночных животных (пауков, улиток и др.). Это называется . Консорция одного растения может составлять десятки видов. Представьте себе пару-тройку гусениц, столько же жуков, кобылок, пауков, мух и др. Добавьте к каждому из них 4-6 видов паразитирующих наездников, и вы получите несколько десятков видов. Конечно, это максимальные цифры, есть и мало востребованные растения.
Умножьте 100-200 видов растений луга хотя бы на 10 видов насекомых, и вы получите примерную видосберегающую ёмкость луга в отношении , кому нужны трава и толща травостоя.
Условно говоря, лес и деревья в городе надо рассматривать как главный средостабилизирующий элемент градостроительной инфраструктуры, а луга и разнотравные газоны — как видосберегающий. Такое у них можно увидеть разделение функций, хотя и газон смягчает местный климат, и дерево кормит собою насекомых. Тем не менее в целом так: деревья — прохлада и чистый воздух, трава — видовое богатство.
В связи с совместной эволюцией сейчас насекомые могут развиваться в разных средах: в воде, в земле, в тканях других растений, в других животных, но во взрослом состоянии многие из них нуждаются в питании на цветах.
Есть и , конечно, и получающие углеводное питание (и вообще питание) из других источников. Например, не всем наездникам нужны цветы. Некоторые подлизывают лимфу своих жертв, для чего колют их яйцекладом. Число погибших от этого личинок бывает не меньше, чем заражённых.
Источников углеводного питания в наших краях три: это нектар, падь и сок сокоточивых деревьев. Падь — это сладкие выделения тлей и других сосущих насекомых. Это к вопросу о пользе «вредителей». Польза от муравьёв ещё и в том, что они разводят тлей, а их выделениями питаются другие насекомые. Среди них наездники — , регулирующие численность , в том числе «вредителей» — тех видов, которые склонны давать вспышки численности.
Вот такие замысловатые связи. В принципе все друг друга так или иначе регулируют. Если у кого-то выживаемость и численность сильно выросли, всегда найдутся такие, которые переключатся на этот массовый источник корма и подъедят его до обычной численности. И чем больше видов, тем меньше вероятность вспышек численности отдельного вида, тем более такой вспышки, что угрожает всему природному сообществу.
Примеры связи разнообразия видов и частоты вспышек вредителей
На лугу видов обитает много, но вспышек, при которой луг может быть весь съеден, не бывает.
Для сравнения — поле пшеницы: видов мало, и угроза от вредителей здесь явление постоянное.
Тропические леса богаты видами, и вспышек вредителей тут не бывает. В умеренной зоне видов меньше — и вспышки происходят регулярно (например, дубовой листовёртки, непарного шелкопряда). В тайге видов ещё меньше, и очаги вредителей, когда усыхают целые лесные массивы, здесь закономерное явление. Есть даже мнение, что это «средство» начать заново, с начальной стадии. Как и природные пожары, которые в норме возникают раз в полвека. (Не знаю, почему поджоги лесов называют природными пожарами. Природные пожары каждый год не происходят! Накопление древесных остатков идёт десятилетия, прежде чем молния их подожжёт. Молния! А не мерзавец с окурком и тем более не «чёрный лесоруб»!)
Однако вернёмся к углеводному питанию. Нектар — его основной источник. Падь важна, но не все могут её использовать. Нектар тоже, есть определённая специализация, но использующих нектар гораздо больше.
Самый скудный и специфический источник — забродивший сок сокоточивых деревьев. Он важен для небольшой, но уязвимой группы лесных насекомых, которые на опушки и цветы не выходят: например, для некоторых лесных бабочек, жуков бронзовок, развивающихся в дуплах. Это сугубо лесные виды, живущие в , и для них сокоточивые деревья очень важны. Но основной массе насекомых всё же требуется нектар, в том числе и многим лесным видам. Наездник мегарисса — энтомофаг стволовых вредителей, а сама питается нектаром на цветущих опушках. Цветущие поляны и опушки важны для самого леса! Тут питаются многие лесные насекомые: кроме наездников и других энтомофагов, ещё и деструкторы отмершей древесины — жуки усачи и бронзовки, то есть как минимум две важные функциональные группы насекомых. Не говоря уже о тех лесных бабочках, которые развиваются на деревья и кустарниках, но, будучи взрослыми, летают и кормятся на лугах и опушках (к примеру, лимонница).
Поляны, опушки и лесные луга — обязательный элемент лесной мозаики
Диаметр лесного луга в несколько раз больше высоты окружающего древостоя, и в центре его влияние ниже, по освещению это уже ближе к открытому лугу.
Поляна сравнима по диаметру с высотой окружающего древостоя, здесь особый режим инсоляции, отличный от лугов, а значит, другой состав растений и другая .
Есть ещё «окна»: пятна света в пологе леса. Обычно это результат выпада большого дерева. С окнами связана бабочка эгерия, самец которой сидит в пятне света и контролирует его, гоняет других самцов.
Лесные просеки важны для абсолютно водных насекомых: сюда прилетают охотиться стрекозы-коромысла, которые только на время размножения возвращаются к водоёму.
Открытые луга — такие, где не ощутимо влияние древостоя. В средней полосе европейской России это в основном порождение человека. Заливные луга — природного происхождения, но сейчас от них уже мало что осталось: реки зарегулированы, поймы заняты капустой, а остатки лугов «добивает» застройка с выходом к воде.
Суходольные луга — результат сельского хозяйства, основанного на содержании крупного рогатого скота: нужны пастбища летом и сенокосы, чтобы запасать сено на зиму.
Несмотря на то, что луга имеют в основном , они существуют как значимый элемент ландшафта уже примерно тысячу лет, ну или чуть меньше, может быть, 700–800 лет — таков, кажется, возраст самых старых сёл. По 700 лет сёла стояли на одном месте! Это значит, что они вели неистощительное сельское хозяйство со сложным оборотом земель: то лес, то пашня, то залежь и так далее. Предки наши умели жить без экологических кризисов, без проблем с вымиранием бабочек. То есть бабочки, может, и вымирали, но на жизни людей это не сказывалось, в отличие от современности, когда локальная флора и фауна «посыпалась» буквально повсеместно…
За эти долгие века на лугах сформировалась своя энтомофауна, адаптированная к традиционному сельскому хозяйству с его умеренной нагрузкой. Увы, с переходом к интенсивному сельскому хозяйству люди перешли к культурным сенокосам и культурным пастбищам. Это всё равно что пашня, только пашут не каждый год, а раз в несколько лет.
Немного о сорняках
Несомненна ценность лугов — как сохраняющих основную массу видов, потому что они состоят из двух самых больших групп: травянистых растений и насекомых. Луг важен энтомофильной растительностью.
Наиболее богата видами разнотравная стадия сукцессии. Самая первая — , — то, что мы привыкли считать сорняками. На самом деле эти наши сорняки — самые лучшие в мире сорняки: они готовят условия для собственно луговой растительности. Чтобы не называть их сорняками, лучше говорить о пионерной растительности.
Сорняк — это скорее субъективное понятие. В принципе сорняк — это любое растение, которое растёт не там, где вам хочется. Дуб на грядке с морковью — тоже сорняк.
Луговеды говорят о бобово-разнотравном покрове, отделяя бобовые от прочего разнотравья. Для них это важно, поскольку луга интересуют их не как природное сообщество, а с точки зрения пищевой ценности для коров. А бобовые — это белок. К тому же есть ряд тонкостей: к примеру, свежий клевер корове есть нельзя, а вот в сене клевер — очень хорошо.
Я не отделяю бобовые от прочего разнотравья, понимая под ним все местные травянистые растения местообитаний, в том числе и злаки тоже, как примесь (их в разнотравье обычно включать не любят, но как быть, если сенницы и другие развиваются на злаках, а взрослым особям нужен нектар?).
Вообще конфликт терминологий — общепринятых, но имеющих разную профессиональную основу — обычное дело. Сейчас эту проблему обходят, сопровождая нормативно-правовой акт своим собственным словариком (этот раздел обычно именуется «Термины и определения») — что понимается под конкретным словом именно в данном документе. Так, в Законе города Москвы «О защите зелёных насаждений» это понятие включает в себя в том числе и природную растительность, а в Положении 743-ПП «Об утверждении правил создания, содержания и охраны зелёных насаждений и природных сообществ города Москвы» они, как следует из названия документа, разделены.
Но всё-таки, зачем сохранять луга именно в городе?
Мы уже говорили о том, что луга важны как ключевые видосберегающие территории, с высоким видовым богатством. Справедливо это и для города, и тем более для городских особо охраняемых природных территорий. Требование сохранять живую природу закреплено законодательно: обязанность сохранять биоразнообразие на подведомственной территории прямо возложена на органы государственной власти и муниципального самоуправления федеральным законом «Об охране окружающей среды». Они отвечают за поддержание благоприятной окружающей среды, а благоприятная среда, согласно этому закону, это та среда, где устойчиво функционируют естественные экосистемы и сохраняется биоразнообразие.
Подчеркну: речь именно о благоприятной среде, а не о комфортной! Комфортная среда — понятие лишь внешне похожее, а на деле — противоположное среде благоприятной. Комфорт — это не просто удобство, иначе так бы и говорили: сделать удобно. С точки зрения языка комфорт — это излишество, необязательное, а иногда и вредное. Это приглашение к расточительству вместо экономии ресурсов. Комфорт несовместим с охраной природы. Он не сочетается с комарами и мухами природных местообитаний, с сухостоем, с ветроопыляемыми и колючими растениями. Ради комфорта их надо уничтожить? У нас большинство лесообразующих пород ветроопыляемые, их пыльца создаёт дискомфорт для страдающих поллинозами. И что, вырубим? Комаров затравить можно, но кто будет фильтровать воду? Избирательных инсектицидов, акарицидов и гербицидов не существует. Если, конечно, не считать избирательностью уничтожение «всех двудольных», как обещает реклама.
И как долго может продлиться такой комфорт, если для его достижения нарушается природный баланс, то равновесие, к которому за тысячелетия приспособлен человек и его хозяйство? Биота и естественные экосистемы важнее комфорта хотя бы потому, что опылители и почвообразователи без человека прожить смогут, а вот человек без них — вряд ли.
Подмену одного термина другим можно рассматривать как отказ выполнять требования не только федерального закона, но и , в которой каждому гарантируется благоприятная среда, а вовсе не комфортная.
Вопрос, сохранять ли и охранять ли природу в городе, давным-давно не стоит. Вопрос — как именно её тут сохранять, учитывая специфику и функции самого города.
Что касается Строгино и вообще Москворецкого парка (а в Строгино находится лишь часть Москворецкого), то здесь актуально выполнение требований ещё одного федерального закона, нарушаемого проектами благоустройства долин и берегов рек. Это федеральный закон «О животном мире». Он требует, чтобы при организации в городах массового отдыха у воды сохранялись условия для миграции животных! Реки — это важнейшие экокоридоры в городах. Они столь же нужны для позвоночных животных, как разнотравные газоны для беспозвоночных. Но как река может выполнять эту функцию, если в пойме, вдоль берега, проложена велодорога, усеянная фонарями, а сама речная долина усыпана множеством площадок и других рекреационных объектов. Животным нужен покой, и прежде всего у воды. Им ещё и пить где-то нужно. Поэтому подходы к воде для наблюдения за животными должны быть точечными, пляжи должны быть компактными, берега водоёмов должны быть на большей их части с высокой травой и зарослями.
Наконец, есть и ещё одно соображение, экономическое: природная территория, которой необходима забота, гораздо дешевле обходится бюджету, чем благоустроенный парк, требующий постоянного обслуживания. Как ни странно, чем выше затраты на «благоустройство» природы, тем всё меньше её остаётся в городе, а значит, всё выше «волны жары», загрязнённость воздуха и др. О каком комфорте для человека тогда вообще можно говорить?